Интервью с группой Лосось Мудрости

FR: Нарния рекордс, прям. Слушайте, сейчас у музыкантов особенно в такой андеграундо-фолковой среде запись вызывает много проблем. То есть, альбомы просто не окупаются. Если говорить об этом, как у вас с записью, и что вы вообще об этом думаете?

Кит: Я плачу своему шкафу по одной паре носков в неделю. Собака в общем тоже не возражает.

FR: А вот то, что вы записывали на студии?

Кит: Ну мы скинулись по тысяче рублей. Хотя, на самом деле, мы сейчас планируем этим посерьезнее заниматься, особенно это касается записи барабанов. По деньгам пока не очень, и мы ищем разные варианты. Например, кое-какие дорожки «Кормушки для птиц» были записаны в Университете Профсоюзов в рамках их лекции по звукозаписи.
Было очень смешно: обычно в клубах и в студиях все делает один звукорежиссер, а вокруг толпа музыкантов, которые что-то советуют со всех сторон. Классическая картина. А тут была такая совершенно обратная ситуация, когда я один сидел с гитарой, а вокруг меня толпились 10 звукорежиссеров. Один подкручивал один микрофон, другой — другой. Это было очень круто. В переллельной вселенной просто.
Именно так была записана гитара в «Кормушку для Птиц». С Леной Саблиной, и мы ей благодарны за это. Сейчас она занимается сведением, и мы надеемся, что-то из этого выйдет.

FR: Расскажите, как у вас происходит само творчество? Откуда вы берете свои идеи? Мы послушали несколько песен, и нам очень интересно. Как оно рождается?

Кит: Я виноват.
(смеются)
В основном, я приношу ребятам песни, и говорю «вот!». А они говорят: «что это за хлам?» И потом я их потихоньку убеждаю, что это не хлам, что это можно играть.

Чудо: Да, он идет навстречу. Пишет ноты. Говорит: «вы играйте вот это, и все будет нормально».

Кит: Это в основном касается девочек. Например, Настя заявила, что она не хочет импровизировать, пусть я просто скажу ей, что играть. И с этого момента я говорю ей, что играть.
Песня поначалу состоит из текста и аккордов, может быть какие-то риффы, а потом наши бодрые ребята за нее берутся. В основном Леша был самый мастак, потому что он придумывал партии. Были мои скучные аккорды, а тут получилось что-то интересное. И на басу у нас все держалось. Но сейчас, к сожалению, Леша со сломанной рукой с декабря. Пока что он играет на синтезаторе и так много всего не запиливает.
Поэтому мы надеемся на собственные силы. За последнее время мы реанимировали несколько старых песен, которые были написаны где-то полтора года назад. Или даже два. «В добрый путь», «Варенье», «Они танцевали ночью, они танцевали днем» — все это 2012-й, 2013-й год.

Чудо: Но они очень в тему сейчас.

Кит: Они просто не нравились Леше, а так как мы пару месяцев играли без него, то кое-что успели сделать.

FR: Но ты забыл про самое главное. Как у тебя это происходит? До того, как ты приносишь ребятам музыку? Тексты, наброски?

Чудо: Он просто дизайнер. Мне кажется, что у всех дизайнеров что-то не в порядке с головой, когда смотришь на их ТВОРЧЕСТВО, то думаешь «Что-о-о? Как вообще такое можно придумать?» Но на самом деле, их просто учат создавать произведения искусства. Каким-то образом. Не знаю, что они там делают. Они вроде бы ничего не употребляют, потому что вот не было замечено.

Кит: Ну на самом деле существуют техники… Взрывания мозгов, и своих, и чужих. И кое-какие из них я в разные периоды нашей деятельности использовал. Но сейчас я честно говоря не знаю, как ответить. Бывает, хватаешься за какую-то фразу, например, «Перевернутый лес» или «Кормушка для птиц». И от этой фразы идет такой смысл, который становится тебе самому интересен. «Орден мокрой собаки» – такая песня. Одно сочетание слов так многого стоит, что достаточно просто начать его объяснять, и вот уже текст песни готов.
Некоторые песни были сделаны сложнее. Сложнее всего, когда начинаешь писать текст и не знаешь, как его объединить, назвать. Обычно песни, которые так писались, в итоге остаются в столе.

FR: Отличный ответ, на самом деле. Очень хороший.

Леша: про каждую песню можно историю рассказать.

Кит: Да. На самом деле, я в последнее время стал проникаться уникальностью. Знаете, когда Лосось начинался – это было большой концепцией: мы такие безумные, заставляем вас взглянуть на все под другим углом… У меня была идея транслировать этот поток, объединять все песни даже не идеей, а сверхстилем, концепцией. Которая по разному проявляется в каждом тексте. ВОт «Выход в Атлантику» засчёт концепции сохраняет свою цельность.
Но сейчас мы от этого отошли. Сейчас каждая песня – это отдельный рассказ, отдельная форма повествования, отдельный сюжет, отдельный мир.

Леша: И каждая песня может превратиться в психоделический джем на полчаса, так что скоро мы запишем по альбому на каждую песню.

(смеются)

FR: Но так делают ведь.

Кит: Да, многие песни развиваются дальше за текст. Например, «Дождь» – это песня, в которой текст – только половина. Когда ребята начинают ее играть, они этого не понимают сами, но получается так круто, что, наверное, вообще можно не добавлять слова.